А.Д. Майданский

Две категории бытия в средневековой философии

Философское наследие Средних веков.
Таганрог, 2000, с. 38-41

Категория бытия была в Средние века предметом острой полемики, в которой принимали участие влиятельнейшие мыслители того времени — Августин и Эриугена, Фараби и Аверроэс, Ансельм и Фома, Дунс Скот и Оккам. Ведь от правильного понимания того, что такое бытие, зависело решение самой важной теологической проблемы — доказательство существования Бога. Бытие может пониматься как форма чувственного созерцания либо рефлективная категория, как сущность вещи либо ее акциденция, как субъект либо предикат, как логическая связка в суждении либо форма реального действия вещей.

Схоластики ориентировались главным образом на аристотелевское учение о бытии, которое излагается в «Метафизике». Аристотель предлагает делить бытие вещей на две категории: «Иные существуют отдельно, а иные нет» 1. Аналогичные формулы нередко встречаются в трактатах и суммах средневековых перипатетиков – арабских, еврейских, европейских.

Вещь, существующую отдельно, Аристотель именует «oysia». Oysia – причастие настоящего времени от einai (быть) — означает у Платона и Аристотеля истину бытия, умопостигаемую природу сущего. «Essentia» (от esse, быть) – латинская калька oysia, появляющаяся в работах Цицерона и Сенеки Младшего. Однако средневековые философы и теологи в большинстве своем предпочитали переводить oysia другим латинским словом — «substantia», которое происходит от «stare» (стоять) и в этом отношении является родственным слову «existentia» (бытие, существование). Хотя, к примеру, Аврелий Августин полагал, что неологизм «essentia» лучше передает понятие oysia, нежели более привычный термин «substantia».

«Отдельность» существования субстанции передавалась выражением «in se (~per se) esse (~existere)» — «в себе (~посредством себя) быть (~существовать)». В частности, Фома Аквинский определяет субстанцию как ens per se existens (сущее, существующее посредством себя) 2. Далее он, по примеру Аристотеля, отмечает противоположность esse per se (бытия в себе) субстанции и esse in alio (бытия в ином), свойственного акциденциям.

Понимание субстанции, стало быть, зависит от того, в чем усматривается признак «отдельности», в себе бытия. Аристотель определяет oysia как предмет, о котором что-либо «сказывается» или в котором нечто находится, тогда как этот предмет не сказывается и не находится ни в чем ином. Вид и род, к которому принадлежит oysia, Аристотель именует «второй oysia» 3. Бытие такого рода «отдельных» вещей-субстанций схоластики обозначали категорией in se esse. Скажем, Сократ существует в себе, он — субстанция, oysia. «Человек» (вид, к которому принадлежит Сократ) и «живое существо» (род) тоже считаются существующими в себе, так как они «выявляют oysia» Сократа. А его остроумие, бедность, курносость и тому подобные свойства суть акциденции, то есть нечто, существующее в ином (в частности, в Сократе).

Спрашивается, каким образом субстанция существует в себе и акциденция в ней? В каком смысле здесь употребляется категория бытия? В себе бытие вещи означает абстрактное тождество с собой, ее «отдельность» от прочих вещей и даже от собственных свойств, которые рассматриваются как чисто случайные («accidens» по-латински означает «случайное») в отношении к ее субстанции. Схоластики отвлекаются от взаимного действия вещей и изображают существование отдельной вещи просто как некую данность или «наличное бытие», как предпочитал выражаться Гегель.

Однако средневековая философия знала и другую категорию бытия – вырастающую из отношения причины и действия, а не тождества и различия, как у перипатетиков. В этом случае бытие вещей понимается как действие, вызываемое конкретной причиной.

Понятие бытия‑акта было, по всей вероятности, заимствовано в неоплатонической традиции. Философам неоплатонических школ были хорошо известны категории бытия в себе и в ином, однако логический смысл этих категорий совершенно другой, нежели у последователей Аристотеля. Бытием в себе Прокл Диадох именовал акт порождения себя «самобытным» (в точном переводе: «тем, что является для самого себя подставкой», — эквивалент категории субстанции у неоплатоников 4): «Все сущее в ином одним только иным и производится. Все сущее в себе самобытно», иными словами, сущее в себе «по природе рождает себя и сохраняет себя» 5.

Христианские «отцы церкви» использовали понятие творящей свое бытие субстанции в собственных целях. Так, Августин, испытавший весьма значительное влияние неоплатонической философии, прибегает к делению сущего (ens) на то, которое получает бытие «от себя или из себя» (a se vel ex se esse), и то, чье бытие происходит «от иного» (esse ab alio), для того чтобы доказать бытие Бога 6. А Иероним, автор канонического латинского перевода Библии, «Вульгаты», писал, что «Бог есть начало себя (origo sui) и причина своей субстанции» 7.

Однако с наступлением эпохи схоластики диалектические идеи этого сорта встретили мощное противодействие со стороны общей логики, культивировавшей совсем другое представление о бытии и о взаимоотношениях категорий причины и действия. Категория бытия‑тождества на несколько столетий вытеснила из философского мышления категорию бытия‑акта. Фома, в частности, рассуждал так:

«Быть (esse) может означать одно из двух. Это может означать акт бытия или связующее начало предложения, применяемое духом для соединения предиката с субъектом. Взяв бытие (esse) в его первом значении, мы не можем понять бытие Бога, то есть его сущность; но [это возможно] только во втором значении» 8.

Вынужденный выбирать между авторитетом Философа (средневековое прозвище Аристотеля), который говорит: «Бытие ни для чего не есть сущность» 9, – и аксиомой христианского вероучения, которую нашел в текстах св. Писания еще Блаженный Августин: Бог есть бытие, — Фома лавирует. Он признает, что сущность Бога тождественна с актом его бытия, но прибавляет, что человеческий ум не в состоянии понять это бытие-акт.

Что же мешает нам понять бытие Бога в качестве акта, то есть определенного действия, происходящего в сущности Бога? Понять акт значит понять его причину, рассуждает Фома. Но что может быть причиной акта бытия Божия? Бог — не может, просто потому, что Бог не есть нечто отличное от акта своего бытия. И вне Бога такой причины нет, ибо Бог, по определению, является абсолютно первой причиной сущего. Следовательно, бытие-акт превосходит человеческое разумение, заключает Фома, и мы знаем о существовании Бога лишь на основании знания о сотворенных им вещах. — «Мы можем доказать истинность положения “Бог есть”, но в этом единственном случае мы не можем знать смысл глагола “есть”» 10.

Когда наконец позиции формальной логики, как метода мышления, несколько ослабли, философы — раньше других «превосходный доктор» (doctor eximius) поздней схоластики Франсиско Суарес (1548-1617), — вновь обратились к концепции бытия, происходящего из себя, действующего в себе и посредством себя. В «Метафизических рассуждениях» с помощью понятия причины себя Суарес конструирует априорное доказательство бытия Бога:

«...Бог заключает в себе причину своего бытия (Deus habet causam sui esse), из чего априори доказывается [его бытие]» 11.

Категорию causa sui, которой пользуется тут Суарес, Фома ранее счел «невозможной»: «Однако неизвестно, да и невозможно, чтобы нечто было действующей причиной себя самого (causa efficiens seiipsius), так как оно оказалось бы первее себя самого, что невозможно» 12. Категория причины себя нарушает формальный закон тождества: вещь А рассматривается как отличная от себя самой, как не-А, причем она оказывается «первее себя». Категории причины и следствия по отношению к этой вещи тождественны.

Эта диалектика понятия бытия не могла быть понята в рамках формальной логики, которой оперировал Фома. Таким образом, в лоне средневековой философии зреет потребность в логике диалектической, за создание которой примутся вскоре Декарт и Спиноза, а затем Фихте и Шеллинг, Гегель и Маркс.