А.Д. Майданский

Рецензия на книгу:

В.Д. Рута. Проблема доказательства в философии
Москва: Микрон-принт, 2002. — 111 с.

Вопросы философии, 8 (2004), с. 175-176

С момента своего рождения на свет философия принялась доказывать всё и вся. Заслуга Фалеса, которого греческие доксографы единодушно называли первым философом, состояла не в том, что он открыл в воде «первое начало» вещей. О происхождении мира из хаотической водной стихии говорилось во многих древних космогонических мифах. «Начало всему Океан», — декламировал Гомер, а в Упанишадах прямо сказано, что земля, воздух, боги, люди, животные — «всё это лишь облики вод». Фалес же первым взялся доказать, логически аргументировать это мнение, которое прежде лишь постулировалось. А постулат, как остроумно заметил Рассел, имеет слишком много преимуществ перед доказательством, аналогичных тем, что свойственны воровству в сравнении с честным трудом.

Словом, доказательство — это душа философии. Вместе с тем это кровеносная артерия, питающая всякое теоретическое мышление. Без доказательства нет и не может быть настоящей теории. И проблема доказательства в той или иной форме становится предметом обсуждения в любой достаточно обширной области знания. Первым делом в этой связи вспоминаются, конечно, яростные дебаты о «доказательствах существования» в математике, инициированные Д. Гильбертом и Л. Брауэром.

В небольшой, но очень интересной книге В.Д. Руты речь идет о методе доказательства в философии. Автор не скрывает от читателя, что сам он всецело разделяет гегелевский взгляд на проблему. Прибавляя, что диалектическая «идея доказательства», которую в свое время высказал Гегель, остается по сей день непревзойденной и даже толком не усвоенной философами. Как и полагается правоверному гегельянцу, решение занимающей его проблемы В.Д. Рута выстраивает на историко-философском материале, и на всем протяжении работы Гегель выступает в качестве проводника и верховного эксперта в вопросах логики. С этим, на мой взгляд, во многом связаны как достоинства книги, так и ее недостатки.

В современной литературе преобладает формальное понимание доказательства, как «процесса (метода) установления истины, обоснования истинности суждения» («Большая Советская энциклопедия» и «Философский энциклопедический словарь»). В этой дефиниции предполагается, что суждение дано прежде и независимо от всякого доказательства. Суждение имеет дело непосредственно с предметом, а доказательство — с уже готовым суждением о предмете, и к доказательству мы прибегаем лишь затем, чтобы подтвердить или опровергнуть суждение, установить его истинность. Истоки этого распространенного представления о назначении доказательства восходят к трактату Протагора «Истина». Это греческие софисты первыми принялись разрабатывать технику доказательства для обоснования или опровержения любого наперед принятого суждения.

В сравнении с этим гегелевское понимание доказательства, как метода формирования суждений и движения мысли по логике предмета, конечно, выглядит куда более глубоким и содержательным. В.Д. Рута на протяжении всей книги придерживается и мастерски развертывает это предметное понятие доказательства. Для него доказательство — это не метод оперирования готовыми суждениями, а имманентное предмету «движение понятия», в ходе которого рождаются суждения и умозаключения.

В книге прослеживается, как исподволь, столетие за столетием вызревает в философии эта диалектическая «идея доказательства», как достигает она своего расцвета в гегелевской «Науке логики», а затем мало-помалу деградирует и разлагается на отдельные абстрактные моменты в современной западной философии, у Сартра, Хайдеггера и других.

Автор, однако, так увлечен доказательством превосходства гегелевской диалектики, что почти слово в слово повторяет за немецким философом суждения, которые давным-давно обветшали и уже с фактической своей стороны выглядят несостоятельными.

К примеру, Декарт и Спиноза порицаются Гегелем (и вслед за ним В.Д. Рутой) за применение чуждого философии «геометрического метода». Меж тем такого метода у них вообще нет. Ни в одном трактате Декарта или Спинозы, посвященном методу (methodus) познания, нет и речи о геометрическом порядке (ordo) или способе (mos, façon) «демонстрации» мыслей. Не только Декарт и Спиноза, но уже поздние схоластики, Суарес и другие, строго различали сами термины «метод» и «порядок» доказательства. Этот ускользнувший от Гегеля неоспоримый факт не раз и не два отмечался в историко-философских исследованиях на Западе и у нас, в работах В.Н. Половцовой.

Встречаются в книге о доказательствах и некоторые всерьез не доказываемые автором суждения. Вот, например, одно: «Идея [Маркса] создать экономическую науку в виде исходящей из одного принципа системы, разумеется, не могла быть реализована. Хотя бы уже потому, что начало (будь то товар, стоимость или труд вообще) не может быть выведено внутри самой этой науки, а должно быть заимствовано из представления» (с. 100).

Едва ли слово «разумеется» может сойти в данном случае за доказательство этого довольно спорного утверждения. Однако никаких конкретных аргументов в пользу своего мнения, что Марксу не удалось построить экономическую науку в виде исходящей из единого принципа системы, В.Д. Рута не представил.

Что касается заимствования начальных определений науки «из представления», то для меня лично осталось непонятным, откуда, по мнению автора, если не из представления, эти первые определения предмета науки вообще могут быть заимствованы? Может, они врождены нашему разуму, как прожилки мрамору в известном примере Лейбница? Или же Гегель черпал их непосредственно в глубинах Абсолютного Духа?

Вообще, родословную первоначал гегелевской логики — категорий «чистого бытия» и «ничто» — никак нельзя назвать безупречной. Уже у А. Тренделенбурга вызывало резонные сомнения первенство категории чистого бытия в истории логического мышления. А ныне эти права и вовсе выглядят призрачными. Как выяснилось (во времена Гегеля об этом еще не было известно), первооткрыватель категории чистого бытия Парменид жил заметно позже, чем Гераклит, разработавший категорию становления. Не говоря уж о том, что самое имя науки логики происходит от слова «логос», которое возвел в ранг философского понятия великий эфесский мизантроп.

А Фейербах ясно показал, что, определяя чистое бытие как нечто абстрактное и себе тождественное, говоря о противоположности чистого бытия и ничто и их единстве в понятии становления, Гегель незаконно пользуется категориями, которые им пока что еще не выведены. Категории абстрактного тождества, противоположности и единства противоположного дедуцируются лишь в книге второй «Науки логики» — в «Учении о сущности». Однако без них Гегель, как логик, ровным счетом ничего не мог бы сказать об отношениях бытия и ничто. Поскольку эти рефлективные категории входят в состав определений категорий чувственного созерцания — бытия и ничто, — не логичнее ли выводить последние из первых, как поступали ранее Спиноза и Фихте?

На ста страницах невозможно, впрочем, осветить все проблемы, возникающие в связи с понятием доказательства, ни все исторические опыты философского доказательства. Несомненной заслугой автора, В.Д. Руты, надо признать внутреннюю последовательность и принципиальность его философской позиции, а также то, что «проблема доказательства в философии» поставлена им в своей самой острой форме. Книга пробуждает в читателе живую охоту к полемике и дает массу свежей пищи для размышлений. А это вещи, совсем не часто встречающиеся в современной философской литературе.