Бен Рекерс — Философ и его время

Бен РЕКЕРС — адъюнкт-профессор Утрехтского университета. Его исследование деятельности Ариаса Монтано, испанского востоковеда XVI века, под руководством которого делался перевод антверпенской «Библии полиглота», опубликовано на английском языке под названием «Бенито Ариас Монтано, 1527‑1598» (Институт Уорбурга, Лондон, 1972).

Две сцены из жизни Амстердама во времена Спинозы.
Слева: биржа, где толерантные и просвещенные купцы не только говорили о делах, но и обсуждали новейшие направления в умственной жизни общества. В 1650‑х годах, когда Спиноза работал у своего отца, процветающего торговца, дела нередко приводили его на биржу. Там он свел знакомство с группой молодых протестантов, принадлежавших к «коллегиантам» (члены ее были сгруппированы в небольшие конгрегации, или «коллегии»).
Справа: собрание коллегиантов, которые, как и молодой Спиноза, критиковали существующие общественные и религиозные институты.

Триста лет назад, 21 февраля 1677 года, умер в Гааге великий предвестник современного агностицизма Бенедикт де Спиноза.

Содержимое его письменного стола, составлявшее последние произведения мыслителя, было согласно его воле в тот же вечер доставлено в Амстердам, где книготорговец Ян Ривертц тут же приступил к печатанию «Opera Posthuma» («Посмертных сочинений»).

Всего за несколько месяцев переводчик Ян Глаземакер подготовил перевод этих сочинений на голландский язык, с тем чтобы их содержание было доступно тем, кто не знал латыни.

В 1632 году, когда родился в Амстердаме Спиноза, в стране был период веротерпимости и процветания. Средоточием этого процветания, наступившего в результате успешной торговли с заморскими колониями Нидерландов, была Beurs, или биржа Амстердама.

Власть в городе находилась в руках бургомистров (олигархии), выходцев из небольшого круга аристократических семей. Веротерпимость граждан, нашедших прибежище в Амстердаме, объяснялась купеческим складом их ума — ведь не спрашивают, в конце-то концов, о религии людей, которым стараются что-то продать.

В течение первых пятнадцати лет своей жизни Спиноза мало соприкасался, а порой и вовсе не имел контактов с голландцами. Даже несмотря на то, что члены еврейской общины, к которой принадлежала семья Спинозы, пользовались гражданскими правами, община жила в изоляции в отдельном квартале.

Спиноза говорил по-португальски в школе и дома 1. Его отец вполне успешно вел торговлю левантийскими товарами. С пятилетнего возраста Спиноза посещал еврейскую школу, где превосходно изучил иврит и Священное писание.

Когда Спинозе было около четырнадцати лет, он оставил школу, чтобы помогать отцу в его деле, а после смерти еще нестарого отца он несколько лет вел торговлю самостоятельно. Возможно, у него не было большого таланта к коммерции, но известно, что школу он покинул не без удовольствия.

На бирже в Амстердаме Спиноза познакомился с другими подобными ему молодыми купцами, такими, как Ярих Иеллес, Питер Баллинг и Симон де Фрис — все они были коллегиантами 2. Их благочестие отражало простоту и аскетизм ранних христиан, и они исповедовали религию с резко выраженной спиритуалистической направленностью.

Молодой Спиноза, по природе своей сдержанный и серьезный, тяготел к коллегиантам, и им суждено было стать на протяжении всей жизни мыслителя самыми близкими его друзьями. Их образ мышления вызывал у Спинозы большее сочувствие, нежели образ мыслей еврейской буржуазной среды, мечтавшей о наживе.

Приблизительно в это же время Спиноза познакомился и с Франциском ван ден Энденом, бывшим иезуитом из Фландрии, который после женитьбы поселился в Амстердаме. Он открыл там превосходную латинскую школу, где сыновья богатых купцов могли получить подготовку для занятий в Лейденском университете.

Спиноза поступил туда для изучения латыни с определенной целью — познакомиться с современной европейской наукой. Он начал затем читать Джордано Бруно, Бэкона, Гоббса, Макиавелли и, что особенно важно, Декарта, который стал известен в Нидерландах после публикации в 1637 году его первых трудов и к которому питали истинную страсть в Лейденском университете.

Ван ден Энден познакомил Спинозу с философией скептицизма, сторонником которой он являлся, а со своей стороны Спиноза давал уроки грамматики иврита ученикам школы, среди которых были молодые интеллектуалы Лодевик Мейер и Адриан Кёрбах, впоследствии большие друзья Спинозы.

Их имена встречаются в переписке мыслителя вплоть до последних дней его жизни, и именно они в конце концов убедили Спинозу записывать свои мысли. Они энергично занялись изданием его сочинений и обращались к его философии в своих произведениях.

В результате этого контакта с либерально настроенными голландскими интеллектуалами Спиноза все больше отдалялся от среды, в которой родился. Однако верхушка еврейской общины, которая не прочь была бы удержать возле себя такого блестящего молодого человека, попыталась, склонить его на свою сторону, не постеснявшись даже предложить Спинозе тысячу флоринов в обмен на его молчание.

Но в беседе с раввинами Спиноза отказался изменить своим идеям, отстаивая их, пожалуй, с еще большей горячностью.

К 1656 году, когда Спинозе было двадцать четыре года, синагога, достаточно намаявшись с ослушником, приняла решение о его отлучении. Он был проклят вплоть до будущих поколений, и никому из евреев не разрешалось общаться с ним или даже приближаться к нему более чем на десять шагов.

Однако история повинна в несколько неверном толковании или по крайней мере в непонимании часто цитируемого текста отлучения Спинозы. Менее известным, чем подлинный текст, является факт, что отлучение было распространенным явлением в еврейских общинах, порой отменявшимся.

Во всяком случае, Спинозу как будто нисколько не обеспокоило это событие, он не пытался даже защищаться или предпринять какие-либо шаги, чтобы добиться отмены отлучения. Свой выбор он сделал сознательно. Новый круг его друзей был подобен семье, с тем преимуществом, [28] что все они мыслили точно так же, как и он.

После изгнания из еврейской общины Спиноза не мог больше заниматься торговым делом, и, чтобы заработать на жизнь, он научился шлифовать линзы.

В то время проявляли огромный интерес к экспериментальному естествознанию, особенно к микроскопии и астрономии. Благодаря сочинению Декарта Спиноза уже познакомился с исследованиями, проведенными в Нидерландах молодым Христианом Гюйгенсом, ван Левенгуком, [29] а также Сваммердамом, и знал об опытах, проведенных в Англии Ньютоном и Бойлем. Он чувствовал, что у его занятия многообещающее будущее.

Последующие четыре года Спиноза по-прежнему жил в Амстердаме, пока фанатикам раввинам не удалось убедить магистрат объявить его persona non grata. После этого он провел несколько месяцев в летней резиденции богатого приятеля в Оверкерке, всего в пятнадцати километрах от амстердамских друзей, которые, таким образом, могли регулярно посещать его.

В середине XVII столетия иностранцы называли Амстердам Irenopolis (город мира) или Eleutheropolis (город свободы). Амстердам широко открыл свои двери всем, кто подвергался религиозным преследованиям в любой стране Европы: испанские евреи, французские гугеноты и социниане из Польши могли в этом городе беспрепятственно говорить, писать и публиковать свои работы.

Представители магистрата в силу своего предпринимательского образа мышления проявляли в данном случае терпимость, поскольку процветающая торговля несовместима с фанатическим идеализмом. Приветствовался всякий, кто мог предложить свои знания или хорошие торговые связи, поскольку такой человек мог принести пользу экономике.

Во время своего амстердамского периода Спиноза научился высоко ценить царящую в городе атмосферу свободы; позднее он восславил ее в следующем блестящем отрывке:

«... город Амстердам, пожинающий к своему великому успеху и на удивление всех наций плоды этой свободы; ведь в этой цветущей республике и великолепном городе все, какой бы нации и секты они ни были, живут в величайшем согласии и, чтобы доверить кому-нибудь свое имущество, стараются узнать только о том, богатый он человек или бедный и привык ли он поступать добросовестно или мошеннически. Впрочем, религия или секта нисколько их не волнует, потому что перед судьей она нисколько не помогает выиграть или проиграть тяжбу; и нет решительно никакой столь ненавистной секты, последователи которой (лишь бы они никому не вредили, воздавали каждому свое и жили честно) не находили бы покровительства в общественном авторитете и помощи начальства» 3.

В 1660 году Спиноза переехал а Рейнсбург, зная, что там он обретет мир и уединение в обществе коллегиантов. В течение трех лет он жил в селении в маленьком доме, изготовляя оптические приборы, читая и прежде всего работая над своими сочинениями.

Он вел постоянную переписку с Генрихом Ольденбургом из Лондонского Королевского общества по вопросам рефракции и экспериментальной физики Бойля и регулярно получал письма с вопросами от своих амстердамских друзей: Мейера, Баллинга и де Фриса.

Они образовали небольшие [30] конгрегации и еженедельно встречались в книжном магазине Яна Ривертца — центре свободомыслящих, где и проводили свои научные дискуссии. Спинозу также посещали государственные деятели и ученые, такие, как бургомистр Гудде, который заказывал ему линзы, и, возможно, хорошо известный дипломат ван Бенинген — коллегиант, каждый год приезжавший в Рейнсбург на отдых.

Еще одним посетителем был видный деятель того времени Ян де Витт — математик по образованию и автор широко известного математического трактата «De Linearum Curvarum».

Регулярные визиты наносил Спинозе и студент из Лейдена по имени Казеариус, чтобы получать разъяснения по произведениям Декарта. В результате появилось целое собрание лекций, с которыми ознакомились члены конгрегации в Амстердаме, настоятельно советовавшие Спинозе опубликовать их. Он согласился, и они стали его первой печатной работой, озаглавленной «Принципы философии Декарта, изложенные в геометрическом порядке, с приложением метафизических мыслей». Его друг Лодевик Мейер, врач и филолог, написал предисловие к этой книге. Хлеботорговец Ярих Иеллес (который тем временем продал свое дело, чтобы посвятить себя философии) финансировал издание.

Иеллес не знал латыни и считал, что изучать ее в его возрасте было бы пустой тратой времени, поэтому он оплатил перевод книги на голландский язык, который был сделан Яном Глаземакером. Этот и последовавшие за ним переводы имели большое значение, поскольку благодаря им уже в тот ранний период философия Спинозы стала известна более широкой публике.

В это время в первом варианте своей «Этики» Спиноза начал формулировать собственную философскую систему, отличную от Декарта. Отрывки из этого труда переписывались, переходили из рук в руки, и друзья Спинозы читали и обсуждали их с горячим энтузиазмом.

Восхищение друзей было столь велико, что богатый купец, холостяк Симон де Фрис назначил Спинозу своим единственным наследником, однако философ, образ жизни которого был по-прежнему умеренный и скромный, согласился лишь на ежегодную ренту в триста флоринов. Несомненно, благородные предложения помощи Спинозе и интерес, проявлявшийся с самого начала к его идеям, были неоценимы для его работы.

В тот момент началось постепенное изменение отношения Спинозы к жизни. Он чувствовал, что не может больше позволить себе разделять политическую бездеятельность спиритуалистов. К этой мысли он пришел под влиянием прочитанной им работы Пьера де ля Кура «Политические максимы для Голландских штатов», в которой автор отстаивал форму либерального республиканизма. Согласно де ля Куру, система правления определяется экономической свободой, а политическая и религиозная свободы тесно связаны [31] между собой. Нельзя позволить церкви довлеть над государством.

Спиноза отказывается теперь от уединения и абстракций, чтобы с помощью своих сочинений оказать активную поддержку либеральной политике Яна де Витта. Он переехал в Ворбург, предместье Гааги, для более тесного контакта со своими друзьями в правительстве.

В течение этого периода Спиноза написал «Богословско-политический трактат», в котором дается яростный отпор так называемой кальвинистской «теократической» форме правления и стремлению к власти духовенства, играющего на чувствах народа.

Спиноза характеризовал воинствующий патриотизм как одну из низменнейших человеческих страстей. Он полагал, что наиболее подходящей для страны формой правления будет власть олигархии, состоящей из немногочисленной интеллектуальной элиты, вышедшей из верхушки купеческого сословия.

В теологической части «Трактата» он указывал, что Библия – это лишь произведение человека, и понадобилось много времени, чтобы поработить ею народ. Спиноза отмечал также в Библии различные хронологические неточности.

Труд этот был опубликован в 1670 году, имя автора обозначалось лишь инициалами — Б.Д.С.

К тому времени политическая власть Яна де Витта стала ослабевать. Политик-рационалист, он допускал ошибки, особенно в проводимой им внешней политике с Англией.

В 1672 году он внезапно оказался перед лицом нападения объединенных сил французской армии Людовика XIV и английского флота. Этот год вторжения иноземных войск известен в истории Голландии как Rampjaar, или год бедствия. Падение де Витта частично приписывают его отказу в период, когда он был у власти, ассигновать достаточные денежные средства на голландские военные силы. Это предрешило его судьбу: он был растерзан толпой в Гааге.

Когда Спиноза, обычно столь сдержанный в своих чувствах, узнал о жестоком убийстве своего друга и единомышленника, его охватила ярость. Он хотел выйти на улицу, чтобы бросить вызов ненавистным убийцам, и лишь с большим трудом его уговорили не делать этого. В ту ночь он написал короткий памфлет «Ultimi Barbarorum» («Подлейшие из варваров»), который вывесил неподалеку от места, где было совершено убийство.

В тот же год молодой принц Вильгельм III Оранский был назначен штатгальтером и главнокомандующим армией. Народ любил его, называл «дитя государства». Адмирал де Рейтер сумел одержать победу над английским флотом, таким образом оказавшаяся перед лицом катастрофы нация была спасена.

Однако внутри страны началось время репрессий: увольнялись университетские профессора, склонные к скептицизму, вновь была введена цензура. В магистратах, которые годами игнорировали кальвинистский синод, проводилась чистка. Верх одержал воинствующий патриотизм.

Спиноза попал в разряд преследуемых, поскольку в своих сочинениях выступал выразителем их настроений. Его «Богословско-политический трактат» был запрещен; предполагали, хотя никто не знал наверняка, что трактат был заказан Спинозе Яном де Виттом. Во всяком случае, цензура осудила его как сочинение, «... с помощью дьявола в аду составленное иудеем-отступником и с ведома г. Яна де Витта опубликованное».

Вызванный этим гнев Спинозы, человека по природе своей осторожного, понятен, и особенно в связи с судьбой его ученика Адриана Кёрбаха. После того как Кёрбах написал под влиянием трудов Спинозы сочинение «Свет, сияющий во тьме», его в 1668 году заточили в тюрьму и подвергли пыткам; в тюрьме он и скончался.

К тому же Спиноза узнал, что его бывший учитель ван ден Энден, уехавший во Францию, был обезглавлен в 1674 году за участие в республиканском заговоре, организованном шевалье де Роганом против Людовика XIV.

В течение последних пяти лет своей жизни Спиноза снимал комнату в Гааге; разочаровавшись после случившихся событий, он работал в уединении над новым «Политическим трактатом» и завершил свою «Этику». Он принял у себя нескольких важных гостей, главным образом из-за границы, где его уже высоко ценили; в числе их были представитель принца де Конде, французский генерал, а также молодой Лейбниц, Сен-Эвремон и Электор Палатин, предложивший ему место в Гейдельбергском университете.

Спиноза отказался от предложения, движимый желанием завершить дело своей жизни в покое и уединении, и он почти осуществил это свое желание. К сожалению, он оставил незаконченным «Политический трактат» на главе, где после рассуждений о монархии и олигархии он намеревался рассмотреть вопрос о преимуществах и недостатках демократии.

Спиноза умер от туберкулеза, когда ему было всего лишь сорок пять лет. Вплоть до самого конца своей жизни он занимался своими сочинениями и перепиской, часто работая по ночам. Друг Спинозы, врач из Амстердама, остававшийся с ним до кончины, после смерти мыслителя забрал рукопись «Этики» и передал ее книгоиздателю Ривертцу.

Спиноза был похоронен в «Нейе хирх» (Новая церковь) в Гааге, гроб сопровождали шесть экипажей искренних почитателей философа, однако их имена до нас не дошли. Дом [32] на Принсессеграхт, где он провел свои последние годы, недавно был восстановлен, и в нем открыли музей.

Как мы видим, даже при жизни у Спинозы были последователи, которые усматривали в его идеях высшую истину и которые, нередко упрощая его философию, делали из нее крайние и радикальные выводы в своих собственных сочинениях.

Такими последователями являлись Лодевик Мейер со своим «Философским истолкованием Священного писания» — красноречивое заглавие, а также приверженцы спиритуализма, такие, как Питер Баллинг («Свет свечи»), который преобразовал философию Спинозы в туманный мистицизм, и Ярих Иеллес, представивший Спинозу в работе «Исповедание христианской веры» своего рода евангелистом.

Эти свободомыслящие спиритуалисты были неоценимы для Спинозы, когда стоял вопрос об оказании ему практической помощи, но они были в какой-то мере наивны и лишь частично понимали его метафизику, гораздо более сложную, чем метафизика Декарта.

Вскоре после смерти Спинозы священник из города Зволле Ф. ван Леенхоф написал работу эпикурейского толка «Небеса на земле», в которой, ссылаясь на сочинения Спинозы, отстаивал свободную любовь. В 1712 году после долгого судебного процесса ему был вынесен суровый приговор.

Ортодоксальные кальвинисты не ошиблись, рано распознав тот факт, что философская система Спинозы начинена динамитом. Трудно с уверенностью утверждать, был ли Спиноза по существу атеистом в своей «Этике», так как современные интерпретаторы его сочинений сильно расходятся во мнениях по этому вопросу.

Несомненно одно: его пантеизм (Deus sive Natura), его земной рационализм и философское свободомыслие подготовили кризис европейского сознания и проложили путь к веку Просвещения. Позднее Шеллинг, Гёте, Шлейермахер и Гегель возводили на его фундаменте свою философию, а во Франции XIX столетия он оказал значительное влияние на Виктора Кузена, Поля Жане и Эрнеста Ренана. В XX столетии почитателем его работ был Эйнштейн.

Многие из биографов Спинозы рисовали в высшей степени сентиментальную картину, представляя его как небогатого оптических дел мастера, прожившего жизнь в бедности и безвестности. На самом же деле, по свидетельству Гюйгенса, он был одним из известнейших экспертов своего времени по оптике.

Его часто изображали как мыслителя, погруженного в мир своих абстракций, мечтателя, жившего в уединении, а между тем среди его друзей и знакомых насчитывалось немало влиятельных политиков.

Исторические исследования, недавно предпринятые, в частности, в связи с трехсотлетием со дня смерти Спинозы, ставят своей целью опровергнуть ряд легенд, касающихся его жизни, и отделить факты от вымысла.

Однако есть еще некоторые неясности в биографии Спинозы. Свидетельства, восходящие к XVII веку, не говоря уже о предвзятой и ненадежной статье в «Словаре» Пьера Бейля, ограничиваются описаниями, сделанными о Спинозе его современниками Лукасом и Колерусом. Они не знали его лично и вынуждены были полагаться на информацию, данную им живописцем, у которого Спиноза снимал комнату. В сочинениях этих ранних биографов имеется много противоречий.

Уцелевшая переписка Спинозы далеко не обширна: сохранилось всего восемьдесят четыре письма, и тексты их порой неполны. Личные сведения не представляли интереса для ученых того времени и потому опускались, так что большинство писем читаются скорее как трактаты по философии или естественным наукам.

И тем не менее они дают полезные сведения относительно «Этики», а также подтверждают доброту Спинозы, его терпение, с которым он нередко разъяснял свои идеи простым людям, стремившимся понять его работу.

Спиноза был чрезвычайно оригинальный мыслитель, развивавший свою философскую систему совершенно самостоятельно. И однако, не следует забывать: он мог работать так успешно частично потому, что жил в одном из самых свободных государств в Европе, где интеллектуальный климат был благотворным и стимулирующим и где он нашел круг друзей, которые могли поддерживать его морально и материально.

И трудно сказать, смог ли бы когда-нибудь этот скромный и осторожный человек доверить свои мысли бумаге, позволить себе опубликовать их, если бы на него не оказали давления его друзья. [33]

1 Как и многие из их соседей, семья Спинозы была из иммигрантов иберийского происхождения, которые избежали инквизиции.
2 Коллегианты – представители довольно сильного оппозиционного направления в голландском протестантизме. С 1630 года основали «общины» (коллегии) и встречались в селении Рейнсбург близ Лейдена, где принимали новое крещение. Они уважали все религиозные верования, так как чувствовали, что ни одно из них не может претендовать на монополию в отношении истины. Они не признавали никакой религиозной службы или догм и придавали большее значение любви к своим ближним, нежели к Богу.
3 Спиноза Б. Богословско-политический трактат. М., ОГИЗ, 1935, с. 296.