Э.В. Ильенков
К разговору о Марксе
1. Маркс в истории духовной культуры человечества представляет
собой явление несомненно уникальное. Его влияние на умы людей — по широте и основательности
– может сравниться разве только с влиянием основателей мировых религий. «Библия»
и «Капитал» — это две самые влиятельные книги. Этот факт признает жюри любого
состава. Это факт.
2. Объясняется же этот факт тем, что обе эти книги возникли
в таких точках исторического процесса, в которых этот процесс начинает крутой
поворот принципиальной важности. В первом случае это был поворот на рельсы классового
развития вообще, и совсем не случайно вся классовая эра в истории усматривала
в «Библии» (и аналогичных ей литературных произведениях) наиболее адекватное
выражение своих мировоззренческих устоев.
«Капитал» же подвел теоретическую черту под всей классовой эрой
истории, доказал, что эта эра подошла к своему закономерному и неизбежному финалу,
к тому рубежу, где начинается эпоха бесклассового развития. Именно поэтому «Капитал»
разрушил все основные, все фундаментальные иллюзии, служившие мировоззренческими
устоями для всех известных нам классовых формаций.
3. Поэтому именно «Капитал», с одной стороны, и «Библия», с другой,
и оказываются в наши дни двумя главными центрами притяжения, к которым так или
иначе стягиваются, четко при этом поляризуясь, все силы современной духовной
культуры.
4. «Капитал» послужил как бы тем первоначальным кристаллом,
вокруг которого начался быстрый процесс кристаллизации научного мировоззрения,
– в противоположность тому религиозно-идеалистическому миру идей, который сложился
когда-то — уже на заре классовой эры — вокруг центральных идей «Библии».
«Капитал» поэтому неслучайно был назван краеугольным камнем научного
мировоззрения. В этом и заключалось его решающее значение, — в том, что он ознаменовал
такой принципиальный поворот в развитии духовного мира, где роль мировоззрения
начинает играть наука, научное понимание действительности — как естественно-природной,
так и социально-исторической.
5. Именно поэтому «Капитал» как бы задал всей современной духовной
культуре своего рода эталон научности. Он показал — какой должна быть наука,
чтобы она могла непосредственно играть роль мировоззрения — ту самую роль,
которую до этого монополизировала религия и философия, понимавшаяся как особое
учение «о мире в целом».
6. С появлением «Капитала» философия, как и религия, раз и
навсегда утратила монополию на мировоззренческую функцию. Эту функцию отныне
стали исполнять сами реальные науки. Что такое мировоззрение с точки зрения диалектического
материализма? Это не что иное, как вся совокупность современных научных знаний,
связанных воедино общими для всех областей философско-теоретическими принципами.
Материалистическое мировоззрение реализуется и существует не рядом
с реальными науками, а именно в них и только через них. Если выразиться прямее,
то материалистическое научное мировоззрение — это физика, плюс химия, плюс биология,
плюс антропология, плюс история, плюс политэкономия, плюс психология и т.д. –
плюс философия.
Философия здесь выступает как одна из наук, и тем самым — как важнейший
компонент научно-материалистического мировоззрения.
Но эту свою роль — роль важнейшего компонента научного мировоззрения
– философия стала играть только потому, что она в этом ряду стоит как одна из
наук, как особая наука с четко очерченным предметом исследования.
Можно сказать, что этот предмет составляют как раз те общие принципы
мышления, которые как раз и связуют отдельные науки (физику, химию, биологию
и т.д.) — в единое целое, в связную картину — систему мира.
Говоря же точнее, философия — это наука, специально исследующая
всеобщие, то есть логические, принципы (формы и законы) научного мышления вообще.
В этом смысле можно сказать, что философия как особая наука есть
не что иное, как Логика с большой буквы, как теория научного мышления вообще.
Именно так и понимали философию и ее роль в составе и в развитии научно-материалистического
мировоззрения и Маркс, и Энгельс, и Ленин.
В.И. Ленин писал в своей работе «Карл Маркс»: «Диалектический
материализм “не нуждается ни в какой философии, стоящей над прочими науками”.
От прежней философии остается “учение о мышлении и его законах — формальная логика
и диалектика”. А диалектика, в понимании Маркса, и согласно также Гегелю, включает
в себя то, что ныне зовут теорией познания, гносеологией...» (Ленин В.И.
Сочинения, 4‑е изд., т. 21, с. 37‑38).
7. Вот в этом самом — в ленинском — понимании философия как раз
и присутствует, и реализуется в «Капитале» Карла Маркса. Она исполняет здесь
роль и функцию метода научного мышления.
8. «Капитал» как раз с этой точки зрения и представляет для нас,
для нашего сегодняшнего разговора, наиболее живой и актуальный интерес.
Само собой понятно, что для физика или для химика чисто экономическое
содержание «Капитала» — это не самое важное, интересное. Но и для экономиста,
и для физика «Капитал» интересен и поучителен прежде всего как своего рода эталонный
образец научно-теоретического мышления.
Иными словами, «Капитал» интересен для нас прежде всего как до
сих пор не превзойденный образец сознательного и последовательно продуманного
применения диалектической Логики (Логики с большой буквы) — к материалу одной
науки, к делу разработки системы ее понятий.
9. Поэтому-то именно Ленин и видел основную задачу философов в
том, чтобы выявить эту Логику мышления и изложить ее в общей форме, в общем виде,
в виде системы принципов научно-теоретического мышления вообще, в тех ее инвариантных
«параметрах», которые одинаково принудительны и для мышления экономиста, и для
мышления физика или биолога.
«Если Marx не оставил «Логики» (с большой буквы), то он
оставил логику «Капитала», и это следовало бы сугубо использовать по данному
вопросу. В «Капитале» применена к одной науке логика, диалектика и теория познания
[не надо 3‑х слов: это одно и то же], взявшего все ценное у Гегеля и двинувшего
сие ценное вперед» (Ленин В.И. Сочинения, т. 38, с. 315).
10. И следует только удивляться, что до сих пор еще находятся
“философы”, которые видят главную задачу своей науки не здесь, а в создавании
некоей “особой науки о мире в целом”. Этим они взваливают на плечи философии
такую задачу, которую она как таковая выполнить, конечно, не в состоянии, — задачу,
решить которую под силу только всему комплексу современных наук, всему научному
познанию в целом. Чаще всего к такому пониманию философии склонны как раз те
философы, которые не умеют или не способны заниматься своим делом, а любят лезть
не в свое дело, вместо того, чтобы заниматься своим.
11. Диалектика, понимаемая как логика и теория познания современного
материализма, современного научного мировоззрения, только и может сыграть действительно
активную и плодотворную роль в развитии современных наук.
«Капитал» как раз и продемонстрировал научному миру, какую огромную
и до сих пор еще не до конца использованную другими науками эвристическую силу
заключает в себе диалектика, понимаемая как логика, как метод развития научно-теоретических
понятий.
Можно было бы показать на пальцах, что политэкономическая теория,
развернутая Марксом в «Капитале», могла быть создана только человеком, который
прошел школу философской диалектики, и именно в том ее виде, какой был придан
ей Гегелем. Дело в том, что развитие политической экономии к середине XIX века
уперлось в ряд парадоксов, в ряд логически неразрешимых противоречий — таких
же, примерно, острых, как и парадоксы, разрушавшие классическую физику накануне
рождения теории относительности.
И эти парадоксы были принципиально неразрешимы с точки зрения тех
принципов, которые диктовала старая, догегелевская логика. И это получалось именно
потому, что догегелевская логика в данном случае диктовала мышлению экономистов
такие пути движения, на которых разрешения выявившихся антиномий принципиально
нельзя было найти. Эта ситуация и привела как раз к отказу большинства экономистов
от фундаментальных понятий трудовой теории стоимости, — к «разложению» рикардианской
теории.
И только Марксу удалось не просто отбросить трудовую теорию стоимости,
развитую Смитом и Рикардо, а критически усвоить ее результаты в составе более
конкретного и общего понимания, — то есть сделать примерно то, что Эйнштейн проделал
по отношению к понятиям классической физики, к понятиям ньютоновской традиции.
Здесь явственно обрисовалась та типичная ситуация, когда всеобщий
закон (в данном случае — закон стоимости, как закон обмена эквивалентов), будучи
наложен на эмпирически-очевидные и бесспорные факты, вдруг вставал с ними в неразрешимое
логическое противоречие. Оказывалось, что «понятие стоимости» прямо противоречит
понятиям «особенных форм» этой самой стоимости — понятию прибыли, в частности.
Ситуация была такова: если прибыль есть факт, то всеобщий закон
стоимости неверен, не оправдывается. Если закон стоимости верен и установлен
бесспорно, то прибыль как таковая становится невозможной, а точнее — теоретически
неправомерной категорией, или же начинает выглядеть как «исключение из общего
правила».
Я не стану сейчас показывать эту ситуацию в деталях, — это заняло
бы слишком много времени. Но общий смысл ее был тот, что «всеобщее» понятие и
его же собственные «особенные» виды (заработная плата и прибыль) вступали между
собой в отношение взаимоисключающего логического противоречия. И справиться с
этим парадоксом на пути научно-логического движения понятий было нельзя, если
предварительно не было пересмотрено традиционное представление об отношении «всеобщего»
к «особенному» в его общей форме. А это проделала именно гегелевская Логика,
показав, что это отношение как раз обратно по сравнению с традиционным представлением
о нем.