Эстетика — оружие борьбы
О книге академика А.Г. Егорова
посвященной кардинальным
проблемам современной художественной культуры
«Литературная газета», 11 июня 1975
Перед нами книга, собравшая под общим заголовком статьи, написанные
автором в разное время и по разным поводам. Подчеркиваем: не просто сборник,
а именно книга, свидетельствующая о единстве и цельности ее замысла, о верности
автора определенным научно-теоретическим принципам, а заодно — о верности самих
этих принципов, об их согласии с главными тенденциями развития жизни — и самой
реальной жизни, и ее отражения в искусстве.
Да, книга А. Егорова «Проблемы эстетики» (издательство «Советский
писатель». Москва, 1974) — это именно «проблемы эстетики», а не простое описание явлений,
«как бы они ни были интересны сами по себе». Свою задачу автор, по его словам,
видел в том, чтобы «...осмыслить, выявить закономерности эстетического и художественного
развития, в первую очередь то новое, что возникает в жизни и в художественной
культуре советского общества, руководствуясь принципами марксистско-ленинской
эстетики, решениями и другими документами нашей партии, в которых эти принципы
получили свое закрепление и объяснение применительно к современности».
Уже тут заключена полемика философско-теоретического порядка. Ведь
известно, что самое представление об объективных закономерностях развития
искусства являет собою далеко не самоочевидное, тем самым — не требующее доказательств,
положение, а один из важнейших выводов, сделанных Марксом и Энгельсом
в ходе их обоснования материалистического понимания истории. Как таковой тезис
о наличии в развитии мирового искусства объективно-исторических закономерностей
принадлежит, строго говоря, только материалистическому мировоззрению. Поэтому
и сегодня на этот тезис ведутся ожесточенные атаки и «справа», и «слева» — атаки,
имеющие целью доказать обратное, а именно — что история искусства не поддается
теоретическому анализу и не может служить базой для каких-либо общетеоретических
обобщений именно потому, что это история. Классический образец такого — непосредственно
против исторического материализма нацеленного — взгляда буржуазной идеологии
предложили неокантианские концепции Виндельбанда и Риккерта. Согласно этим теоретикам
история вообще представляет собою область познания, принципиально отличную
от науки в строгом смысле этого слова постольку, поскольку «наука» строит
свои утверждения через отыскание «общего», то бишь «повторяющегося» в ряде явлений,
а в истории мы всегда имеем дело с рождением совершенно новых, небывалых и беспрецедентных
явлений, с «индивидуальным» в смысле абсолютно неповторимого. Отсюда прямо следует,
что история вообще (а история искусства в частности и в особенности) никогда
не обретает и не может обрести права на строго научные утверждения, на статус
«науки», раскрывающей некоторые объективные, то есть от нашего сознания и нашей
воли не зависящие, закономерности, — она-де природой своего предмета обречена
в лучшем случае на описание индивидуально неповторимых феноменов — на
описание, базирующееся не на научном анализе, а только на интуитивном «вживании»
в чужую (в другую) «индивидуальность», то есть, в конце концов, лишь на чистую
субъективную симпатию или антипатию...
С этой — неокантианской — философией связан и по существу, и исторически
тот взгляд, согласно которому эстетика вообще (как наука, как теория) не более
чем иллюзия, которую надо развеять во имя узко толкуемого «искусствоведения»,
«искусствознания», то есть описания, более опирающегося на личный вкус, нежели
на научный анализ. Взгляд достаточно живучий, чтобы с ним не считаться.
И надо отметить, как бесспорную заслугу работы А. Егорова,
что автор четко видит (и проясняет для читателя) эту не для каждого очевидную
связь — связь двоякую: с одной стороны, неразрывную связь самого существа марксистско-ленинской
эстетики с общематериалистическими установками Маркса, Энгельса и Ленина, а с
другой стороны — такую же неразрывную связь между разнообразными попытками сооружать
«современную» эстетику на базе «интуиции» гуссерлевского толка, на базе фрейдистски
окрашенной «психологии» или мнимо объективного «структуралистского подхода» и
идеализмом как единым плацдармом всей современной антикоммунистической
коалиции в сфере идей.
Водораздел тут достаточно четкий, но увидеть его можно только с
помощью теоретически вооруженного взора — обывательски-эмпирическое суждение,
опирающееся только на личный вкус, рискует на каждом шагу впасть в трагическую
ошибку, принять врага за друга, а друга — за врага. И единственный способ таких
ошибок избежать заключается в самом серьезном овладении подлинно материалистическим
пониманием истории, марксистско-ленинским миросозерцанием.
Если ты принимаешь это понимание, будь добр, принимай и все те
выводы, которые из него следуют в отношении искусства, и прежде всего — тот вывод,
что магистралью развития мирового искусства всегда был, есть и остается всерьез
и конкретно понимаемый реализм, то есть то «направление» в художественном мышлении,
которое высшим своим критерием считает верность жизни в ее движении вперед,
то есть в направлении к полному раскрепощению творческих сил трудящегося большинства
людей — к коммунизму.
Предпочитаешь какой-либо иной критерий «художественности» и принадлежности
к «искусству»? Твое право. Но только не нужно в таком случае кокетничать с коммунистическим
мировоззрением, с учением Маркса, Энгельса и Ленина, имеющим — от начала до конца,
от исходных принципов до следствий — научный характер.
В стремлении провести тут острый — как бритвой — разрез, отделяющий
коммунистическое (научное, материалистическое) мировоззрение от мировоззрения
буржуазного (субъективно-индивидуалистического, идеалистического в своей основе)
и заключен основной — и научный, и партийно-политический — пафос работы А. Егорова.
С этим стремлением не может не согласиться всякий сколько-нибудь
последовательно мыслящий человек. Слишком серьезная это вещь — искусство и его
грядущие судьбы. Ведь то активное разрушение — разложение — художественной формы,
которое составляет суть так называемого модернизма, не есть невинная забава.
Искусство всегда учило и учит человека видеть реальный мир, а вовсе не только
и не столько очередные картины в рамках. Заставляя же зрителя усматривать «красоту»
модернистски искалеченных форм реальности на полотнах (в стихах, в музыке и т.д.),
оно тем самым искажает человеческую психику, приучая наслаждаться зрелищем
искалеченности и природы, и самого человека. И наоборот, высокое реалистическое
искусство воспитывает глаз, способный отличать действительную красоту мира от
безобразия, учит зорко видеть реальный мир с его реальными противоречиями. Именно
поэтому марксистско-ленинская традиция теоретического понимания искусства всегда
занимала непримиримую и бескомпромиссную позицию в споре реализма с модернизмом,
рассматривая этот спор не как узковедомственное пререкание между людьми «разных
вкусов», а как проекцию на экран искусства и эстетики центрального мировоззренческого
конфликта современности.
Эта основная направленность работ, собранных А. Егоровым в
его книге, отражена в заголовках статей-глав: «Эстетика — важная сфера борьбы
за ленинизм». «Строительство коммунизма и задачи эстетики». «Специфика искусства
и его место в общественной жизни»... Содержание глав последовательно разворачивает
перед читателем понимание того идеологически-мировоззренческого контекста, в
котором только и возможен серьезный научный разговор об искусстве и его роли
в современной борьбе идей. Да, без четкого решения этих кардинальных вопросов,
без полной ясности в отношении исходных аксиом коммунистического мировоззрения
нельзя приступать к анализу отдельных, конкретных явлений в искусстве, в художественном
развитии человечества (которое, как справедливо отмечает автор, никоим образом
не может быть сведено лишь к эволюции искусства как такового). Без этого нет
и не может быть эстетики как науки — в лучшем случае возможно лишь более или
менее квалифицированное «искусствоведческое» описание явлений. Но и оно
всегда незримо управляется теми или другими теоретическими предпосылками — если
не продуманными, то принятыми некритически и бездумно.
Именно поэтому совершенно справедливыми представляются упреки,
делаемые А. Егоровым в адрес авторов, видящих «научность» лишь там, где
в ход пускаются средства математики и математической логики, где место «гармонии»
заступает формально трактуемая «алгебра», оперирующая абстракциями «структур»,
«элементов», «квантификаций» и т.д. и т.п. Столь узко понимаемая «научность»,
утверждает автор, сторонники коей, как правило, оказываются «явно не в ладу с
алгеброй», «да и гармонию не очень-то чувствуют», способна весьма основательно
дезориентировать людей искусства — и эстетически, и идеологически. Это относится,
разумеется, не только к новомодным «структуралистским» увлечениям, а и вообще
ко всяким попыткам эклектически «дополнять» марксистско-ленинскую эстетику непереваренными
продуктами «современной науки».
В связи с этим возникает в книге еще одна серьезная тема: искусство,
эстетика и научно-техническая революция. Тема нешуточная — ведь именно она ставит
со всей остротой вопрос о необходимости сочетать критику современных буржуазных
концепций с позитивным решением тех самых проблем, «...на которых спекулируют
буржуазные идеологи и ревизионисты, воспроизводя в извращенном виде те или иные
стороны действительности и художественного творчества». Нельзя просто отмахиваться
от этих проблем, нельзя ограничиваться голым неприятием и руганью в их адрес,
так же, как нельзя, впрочем, и глотать без разбору все, чем богат научно-технический век.
Уверены — читателю, заинтересованному в прояснении тех больших
и действительно фундаментальных проблем, перед которыми оказываются в наши дни
и искусство, и наука о нем, книга А. Егорова окажет неоценимую услугу, стимулируя
мысль в направлении ко все более конкретному марксистско-ленинскому пониманию
природы искусства и его ничем не заменимой роли в борьбе за коммунистическое
переустройство жизни на земле.
Э. Ильенков,
доктор философских наук,
С. Мареев,
кандидат философских наук