Э.В. Ильенков,
Т. Даутов,
А. Искаков
Исследование диалектики и логики познания
Ж. Абдильдин, А. Касымжанов, Л. Науменко, М. Баканидзе
Проблемы логики и диалектики познания.
АН Казахской ССР, Алма-Ата, 1963, 385 с.
«Вопросы философии», 2 (1965), с. 153-155
Рецензируемая монография посвящена актуальным проблемам Логики –
логики с большой буквы, диалектической логики, диалектики, как подлинной логики
современного научного мышления. Несмотря на то, что ее писали четыре автора, и
каждый раздел отличается и оригинальностью замысла и четко выраженной
индивидуальностью стиля, книга производит впечатление хорошо и добротно
слаженного целого. Причина успеха прежде всего в том, что четыре автора книги
развивают одни и те же, четко продуманные и ясно сформулированные принципы
подхода к проблеме логики.
Ленинский тезис о совпадении логики с диалектикой и теорией познания, о том,
что диалектика и есть логика, единственно соответствующая современному уровню
научно-теоретической культуры, в книге не лозунг, не фраза, а действительно
конкретно применяемый принцип, общий фундамент работы.
Удачным, на наш взгляд, оказался вводный раздел книги, написанный
Ж. Абдильдиным, «Становление учения о диалектике и логике познания». Это
серьезный, весьма квалифицированный исторический очерк, показывающий, что
марксистско-ленинское понимание самой проблемы логики как науки — ее предмета,
круга ее проблем и путей их решения — вырастает на основе всей предшествующей
истории философской мысли и продолжает ее лучшие, наиболее плодотворные
традиции. Естественно, что пристальное внимание автора привлекает немецкая
классическая философия Канта и Гегеля, их огромная роль в истории логики как
науки. Автор справедливо усматривает главную заслугу Канта в том, что он
подверг анализу — впервые в истории логики — специфически логическую роль
категорий в процессе образования теоретических суждений, и в этом направлении
мысли Канта видит наиболее плодотворную тенденцию его философии. Именно тут
начинается та столбовая дорога развития логики, которая в конце концов — через
Гегеля — вывела эту науку из тупика формализма и привела к пониманию логики как
науки о всеобщих и необходимых определениях всякого объективно истинного
мышления, к тому пониманию, что категории и законы диалектики,
прорисовывающиеся в долгом и трудном развитии духовной культуры человечества, и
есть подлинно логические определения.
Этот тезис доказывается и в разделе Ж. Абдильдина и в других разделах путем
анализа не только основных тенденций историко-философского процесса, но и
фактов современной психологии и лингвистики. Богато и всесторонне используются
здесь работы А.Н. Леонтьева, Ж. Пиаже, Д. Узнадзе, А.Р. Лурия и многих других
отечественных и зарубежных исследователей.
Авторы книги обнаруживают завидную эрудицию, хорошо дополняя в этом смысле
друг друга. Если Л. Науменко, пишущий об активном характере рационального
познания, широко использует материалы лингвистики и математических дисциплин,
то А. Касымжанов оперирует данными психологии и антропологии. И это не
кавалерийские наскоки, имеющие целью захватить побольше «примеров», подтверждающих
выставленный тезис и опровергающих противный, а действительный анализ существа
серьезных проблем, с пониманием всей их трудности.
С подобающей серьезностью и глубиной рассмотрена в книге проблема роли
языковой формы выражения мышления. Самостоятельным и оригинальным
представляется нам, в частности, исследование связи деятельности в плане языка
с реальной, чувственно-предметной деятельностью человека, с действительным
формированием предметного мира (разделы А. Касымжанова и Л. Науменко).
Критический аспект работы, направленный против неопозитивистских концепций
языка и мышления, оказывается здесь тем сильнее, чем менее он является
самоцелью, чем крепче вплетен в позитивное [153] рассмотрение и служит ему.
Только такой способ критики и оказывается убедительным, ибо ясно показывает те
реальные черты действительного познавательного процесса, на
абстрактно-одностороннем описании коих специализируются теоретики нынешнего неопозитивизма.
Опираясь на данные психологии и антропологии, на эксперименты в этой
области, авторы книги убедительно доказывают, что логическое мышление, в
результативных своих формах осуществляющееся именно через язык, в языке и
посредством языка, и по существу и генетически связано с реальной чувственно-предметной
деятельностью в мире вещей, созданных трудом, то есть вещей, сама форма которых
«логична», «разумна», то есть в мире «опредмеченной» логики. В этом свете
авторы показывают ложность основных идеалистических построений, и именно тем,
что демонстрируют ту реальность, которая выражена (и вместе с тем
мистифицирована) в этих построениях.
Психика человека (и мышление, поскольку оно рассматривается как психический
процесс) и ее развитие «сполна определяются природой жизнедеятельности ее
субъекта» — такова исходная установка авторов книги. Поэтому формы и законы
мышления (понимается ли последнее как предмет логики или как предмет
психологии) ни в коем случае не «выводятся» ни из особенностей анатомо-физиологической
природы человека, ни из «специфики языка», а только из природы социальной
человеческой жизнедеятельности, рассматриваемой как реальный продуктивный
процесс, вовлекающий в свое движение все новые и новые сферы природы и
социальные явления и в них реализующийся. Именно поэтому категории и законы
логики не есть «внешний» по отношению к предмету мышления «инструмент», а
выражение тех универсальных схем, в русле коих протекает движение реальных
вещей и процессов, изменяемых общественным человеком, обществом. Для индивида
же, поскольку в своей непосредственной жизнедеятельности он реализует лишь
частные задачи развития культуры, эти универсальные формы даны лишь идеально,
лишь через приобщение к этой культуре в ее непосредственно всеобщей,
общественно-человеческой форме выражения. В этом свете и проступает действительная
роль языка. «Реально осуществлять универсальную деятельность общества в своей
индивидуальной деятельности человек мог бы, только приводя в движение все тело
человеческой цивилизации. Но такое положение немыслимо и практически
невозможно. Но то, что отдельный индивид не может осуществить реально, он
осуществляет идеально. Мышление и является той деятельностью, в которой
разрешается это объективное противоречие», — пишет Л. Науменко. С этим и
связано определение «логических форм», которого придерживаются, развивая его на
многообразном материале, все четыре автора монографии, а именно: «формы
мышления суть не что иное, как освоенные обществом в деятельности и выраженные
в специфической материи языка всеобщие формы бытия» (стр. 229).
«Специфичность языковой материи», которую нередко сбрасывают со счета при
рассмотрении логических форм одни и абсолютизируют, забывая за нею самые
логические формы, другие, здесь, как нам кажется, поставлена на ее
действительное место. Конкретный анализ логических форм (категорий),
производимый на основе этого исходного принципа, как раз и составляет наиболее
свежий и новый план рассмотрения проблем диалектики как логики, нащупанный
авторами.
Здесь рассматривается именно логика, ее определения — категории, а не те
«внешние» — языковые — формы, в которых она реализуется в голове индивида.
Здесь исследуется именно проблема понятия, а не термина; проблема
действительного умозаключения, а не проблема связи знака со знаком; проблема
подлинного доказательства, а не подсунутая вместо нее проблема формального
следования «выводов» из «посылок». Здесь формально-знаковая действительность
мысли не загораживает ее подлинную действительность, а раскрывает ее в
«специфической» форме.
Так исследует, например, проблему умозаключения М. Баканидзе, показывая, что
действительно логическим аспектом этого рассмотрения оказываются категории
общего, особенного и единичного как объективно универсальные категории и что
действительно логический план рассмотрения проблемы того же «силлогизма»
выводит в сферу диалектических соотношений между этими категориальными
определениями знания (и действительности, в нем выраженной). С этой сильной
позиции М. Баканидзе уверенно критикует архаические, чисто формальные
представления об «умозаключении», о «доказательстве» и прочих «специфически
логических» фигурах, наглядно демонстрируя силу диалектико-материалистических установок
в логике и бесплодность чисто формальных установок в этой науке. Логические
формы предстают в ходе этого анализа как объективно-всеобщие формы детерминации
индивидуальной деятельности со стороны совокупного процесса развития культуры,
как формы приобщения индивида к движению последней, и притом в качестве
субъекта, а не пассивного объекта этого движения. [154]
Диалектическое рассмотрение проблемы всеобщего — особенного — единичного как
специальной проблемы логики принадлежит к числу тех, которые рассматриваются в
монографии особенно тщательно и всесторонне. Все четыре ее автора так или
иначе, с разных и дополняющих друг друга сторон ее касаются, развивая понимание
этой проблемы на материале и истории философии, и лингвистики, и антропологии,
и математики, и политической экономии. Этот план работы можно смело расценить,
не рискуя впасть в преувеличение, как серьезный вклад в разработку
диалектической логики, мимо которого теперь не может пройти ни один автор,
пишущий о логике. Здесь не упущена, пожалуй, ни крупица того, что до этого было
достигнуто нашей литературой по данному вопросу, и сделан шаг вперед по
сравнению со всем предыдущим. Во всех разделах книги подробно разработан вопрос
и о соотношении абстрактно-общего с конкретно-всеобщим, и вопрос о соотношении
теоретической всеобщности понятия с эмпирической стадией отражения общего в
сфере словесно зафиксированного представления, и проблема теоретического
синтеза общих определений в составе систематически развернутой теории.
Интересными и отработанными представляются также и анализы связи этих категорий
с проблемой «целого» и путей его исследования, с проблемой отражения «целого» в
его собственных «частях», что, несомненно, представляет собой актуальнейшую
логическую проблему, вырастающую перед современной наукой в связи с успехами и
трудностями биологии, бионики, политэкономии и других дисциплин, имеющих дело с
явно выраженным «органическим» единством строения, структуры.
Важным, хотя и не столь подробно разработанным, аспектом изучения логических
проблем движения знания выступает в книге и проблема противоречия. Ее касается
Ж. Абдильдин в связи с рассмотрением проблемы понятия и М. Баканидзе — в ходе
рассмотрения вопроса об умозаключении и доказательстве. Оба автора затрагивают
в этой связи и вопрос о различии гегелевского подхода к проблеме противоречия и
диалектико-материалистического ее решения.
Особенно хочется отметить хороший, выразительный язык, литературный стиль
книги. Но это, конечно, следствие. Следствие того, что авторам есть что сказать
читателю, есть о чем сказать, в чем им хочется его убедить, иногда переубедить.
Это не повторение пройденного, прочно установленного, заштампованного. Это –
исследование, поиски, выражающие себя также и в «языке». Язык этот образный и в
то же время точный. Авторы умело и тактично включают в свою речь остроумные и
меткие афоризмы и Платона, и Спинозы, и Гегеля, и обороты народной мудрости, и
литературные образы, помогающие «распредметить» рафинированно-теоретические
формулы. Это хороший, настоящий русский язык. Не про каждую книгу, изданную в
Москве или Ленинграде, можно это сказать.
Общее впечатление от прочитанной книги таково, что авторов ее хочется просто
поздравить и не хочется в чем-то упрекать, хотя, конечно, при строгом чтении
поводы для упреков найти можно. Это, в частности, повторы не только в
рассуждениях, но даже и в оборотах речи, в цитатах. Это досадные пробелы в
историко-философском анализе. Не проанализирована, в частности, роль Фихте и
Шеллинга в эволюции логики от Канта к Гегелю (в разделе Ж. Абдильдина). Это
явно выраженный крен в сторону анализа естественнонаучного мышления,
перевешивающий анализ опыта мышления в области наук общественных, что, впрочем,
можно оправдать тем, что большинству ранее вышедших книг по диалектической логике
можно сделать упрек противоположного характера. Правда, и «Капитал» Маркса и
примыкающие к нему работы Ленина и здесь используются в достаточной мере.
Учитывая, что это первая, и надеясь, что это не последняя работа сильного и
дружного авторского коллектива, хочется пожелать ему всяческих успехов на
будущее. [155]
Э.В. ИЛЬЕНКОВ (Москва), Т. ДАУТОВ,
А. ИСКАКОВ (Алма-Ата)