О.И. САЛИМОВА
ПИСЬМО ИГОРЮ МАНУЙЛОВУ
Дорогой Игорь!
Прими и ты мои самые добрые и сердечные поздравления с Новым Годом! Желаю тебе все, что желают добрым друзьям в эти волнующие дни. Они действительно волнующие, потому что и грустно немного и полно надежд. Грустно, потому что еще один год уходит в прошлое, а впереди обязательно Надежда. Надежда на все хорошее, теплое, сокровенное...
Здоровья, счастья, свершения замыслов — это, наверное, и есть самое главное, что хотелось бы тебе пожелать.
Постоянно вспоминаю тебя с чувством глубокой благодарности, особенно когда хожу к Эвальду, на Новодевичье. Что бы там было, если бы не твоя забота?.. Трудно себе представить. Спасибо тебе еще и еще раз. Всем, кто приходит к нему — очень он нравится. А мне хорошо на душе, когда я подумаю о том, что пройдут многие лета, мы все уйдем из этого мира, а он там будет стоять и напоминать людям о себе.
Спасибо!
Очень и очень хотелось бы сделать книжку об Эвальде. Здесь проявил инициативу Саша Сорокин. Мы разослали письма в 20-25 адресов с просьбой друзьям и знакомым откликнуться об Эвальде. В ответ шли и письма и звонки. Можно было бы собрать весь этот материал. Однако Саша Поляков, редактор «Политиздата», сказал мне, что таких книг не печатают. А в другие издательства я уже и не стучалась, потому что там нет знакомых, да, боюсь, и имя Эвальда им не говорит так много, как нам того хотелось бы.
Дорого то, что идут в печать его книги. Монография, посвященная его творчеству в области искусства, уже готова в гранках, «Политиздат» готовит дополненное и расширенное издание «Диалектической логики». А недавно с разрешения
7
нового директора Института философии готовится двухтомное избранное сочинений Эвальда. Недавно у меня были Лекторский и Мареев и набросали предварительный эскиз двухтомника. В каждом из этих изданий есть либо вступительная статья, либо комментарий, которые позволят читателям познакомиться с личностью автора. В журнале «Коммунист» к его 60-летию (февраль 1984 года) будет опубликована статься Эвальда «Диалектика и мировоззрение», а в первых двух номерах «Вопросы философии» обещали опубликовать огромную статью (на 70 с. ) Михаила Александровича Лифшица, посвященную Ильенкову. Так что его не забывают, и труды его становятся достоянием все большего круга читателей. Думаю, придет время, когда можно будет написать о нем и книгу. Много думаю об этом, но пока не вижу реальных путей и возможностей публикации такой книги.
Теперь о твоих вопросах.
Мать Эвальда была сельской учительницей. По ее рассказам можно судить о том, что она очень любила свою профессию и детей, и дети отвечали ей тем же. Об этом говорят хотя бы такие факты, что некоторые ее ученики писали ей письма и не забывали ее. Последние такие письма она получала уже тогда, когда ей было далеко за 80...
О своих родителях и Елизавета Ильинична (мать Эвальда), и его отец Василий Павлович рассказывали мало. Из рассказов самого Эвальда я знаю, что оба его деда были попами небольших сельских приходов и оба были отлучены от церкви за свои вольные речи...
Имя «Эвальд» отец дал сыну в память о своем друге, революционере, латышском стрелке. По национальности это — русская семья, корни которой уходят в Брянщину. Сам Эвальд родился в Смоленске.
О рабочем дне Эвальда хотелось бы рассказать особо. Именно в этом проявилась и сказалась его преданность науке, Идее, Делу. Ежедневно и в будни, и в праздники он вставал очень рано, в 6-7 часов утра. Наскоро выпив чашку кофе и даже не желая тратить время на бутерброд, он кидался к машинке. Чтобы что-нибудь он поел, я давала ему или сырое яйцо (его не надо было жевать, а можно было быстренько
8
сглотнуть) или стакан сока. До часа дня он печатал на машинке. Машинка была привезена ему в дар отцом с фронта, и это была отличная машинка, металлическая, старого немецкого производства. Именно потому, что она была металлическая, она и выдерживала такую нагрузку, ежедневную работу на протяжении десятилетий.
Все читатели восхищаются его блестящим стилем. Но это был результат огромной работы. Каждая страница откладывалась как готовая только в том случае, если она сама ему нравилась. А до того, как эта страница получалась, он выдергивал не один лист либо начатый, либо только наполовину отпечатанный. Требовательность не только к четкости мысли, но четкости и экономности слова — отличительные черты его работы. На протяжении почти тридцатилетней нашей совместной жизни он каждый раз, каждый день приносил и показывал каждую новую отпечатанную страницу и следил за тем, как я читаю — хорошо ли, понятно ли? И очень сердился, когда я говорила, что не все получилось, но страницу обязательно рвал и начинал все сызнова. Очень хотелось бы именно об этой требовательности к себе поведать нашей молодежи. Эвальд правильно рассуждал: хорошо и красиво написано то, что самому стало понятным и ясным. Поэтому его работы и отличает содержательность и четкость в изложении самых трудных философских проблем.
После обеда он обязательно отдыхал. А к вечеру созывал своих друзей, чтобы поделиться тем, о чем он думал и писал утром. Как бы вслух проговаривались все мысли, изложенные утром на бумаге. И в процессе этих бесед мысль развивалась дальше и глубже, а утром опять за машинку...
Мне трудно писать — да и не по плечу мне это — о его вкладе в философию, психологию, логику и пр. Да думаю, это и не надо. В его книгах все это идет открытым текстом. Хотелось бы сказать о другом: о его умении видеть в каждой области знания, которая привлекала его внимание, самую главную проблему, основное противоречие. Это относится не только к философии, но и к педагогике, и к психологии, и к политэкономии. В этом и проявилось, на мой взгляд, его правильное понимание предмета философии как диалектической логики.
9
Кого из писателей он любил? Трудно ответить на этот вопрос. Он любил хороших писателей и, в основном, классику русскую и западную. Поэзию он не читал, пожалуй, кроме Твардовского. А из композиторов — это широко известно — он любил на протяжении всей своей жизни, с 14 лет, Вагнера. Не было дня, чтобы он не слушал Вагнера даже тогда, когда он стучал на машинке. О его любви к этому композитору говорит тот факт, что на ночь вместо беллетристики, он читал партитуру вагнеровских опер. Что его привлекало в этом композиторе? Он и сам толком не мог ответить. Но, думаю, его привлекали чистота, глубина и мудрость вагнеровских героев, их высокие нравственные устои.
Исключительным человеком был Эвальд. Добрым, преданным другом и товарищем, глубоко и действенно переживающим чужую боль. Всем известно его участие в судьбе слепоглухонемых, одаренных, но обездоленных жизнью детей. В своем желании помочь слепоглухонемым он делал то, что никогда по другому поводу не делал: он жертвовал (именно жертвовал) своим рабочим временем и бегал по всем инстанциям, чтобы определить их в МГУ, затем на работу, выбивал им квартиры, заботился о секретарях и пр. и пр. Он проявил такие организаторские способности, так требовал и брал буквально за горло людей, от которых зависела судьба этих ребят, что все мы диву давались: как в этом застенчивом, скромном человеке таились такие бойцовские качества!? Его любовь к людям в сочетании с огромной требовательностью к себе, честность перед наукой, перед обществом — делали его Гражданином с большой буквы.
Много можно было бы писать об Эвальде. Но я пока остановлюсь на этом. Всем студентам, которые интересуются его жизнью, я посоветовала читать его книги и статьи. Ведь о человеке можно по-всякому писать, но самое главное человек о себе пишет сам. И думаю, Эвальд оставил свою самую хорошую биографию и свой облик в своих творениях.
Обнимаю тебя — Ольга Измаиловна
1 января 1984 года
10