А.В. ПОТЕМКИН
Ростов-на-ДонуО «ТАЙНЕ ЧЕРНОГО ЯЩИКА»
Памфлет «Тайна черного ящика» в разных его вариантах включался в несколько изданий трудов Э.В. Ильенкова. Но этот памфлет с интригующе завлекательным названием впервые увидел свет не где-нибудь, а на страницах многотиражки Ростовского государственного университета в марте 1964 года, т.е. 40 лет назад и как раз к 40-летию Ильенкова. Есть нечто мистическое в том, что спустя 40 лет после публикации и накануне 80-летия Эвальда нас интересуют обстоятельства, при которых памфлет напечатали.
Факт публикации «Тайны черного ящика» — один из узелков в переплетении мыслей, деяний и судеб не только Ильенкова, но и многих других людей того времени, в первую очередь, его подельников по сотворению в середине 50‑х «Гносеологических тезисов»: Арефьевой, Коровикова, Панюшева. За свою неуемную жажду истины они подверглись анафеме: были вынесены партийные взыскания и произведены увольнения. Но жизнь есть борьба, и она продолжалась.
В 1960 году была опубликована работа Ильенкова «Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К. Маркса» как антитеза «логике науки» А. Зиновьева, друга-соперника. Это событие вызвало переполох в академическо-диатрибической среде: начальники от философии засуетились, а нижестоящие, особенно логики, затопали ногами. Ведь Ильенков подрубал два столба, на которых в их головах держалась иерархизированная модель науки: вверху философия (абстрактное знание) и внизу частные науки (конкретное знание). В это время за их спиной, в самый горячий момент холодной войны, военно-промышленный комплекс и автоматизация производства востребовали кибернетику и связанную с ней математическую логику. В незанятую нишу
224
интеллектуальной деятельности устремились будущие «завлабы» и «протестанты» от науки. Догматикам-аппаратчикам повезло: они могли отмывать нечистую совесть, подпевая хору, исполнявшему модный шлягер «Машина умней человека».
Многие гуманистически ориентированные деятели культуры недоумевали и роптали. Тогдашний главный редактор журнала «Новый мир» А. Твардовский попросил Ильенкова разобраться в ситуации и дать ответ на взволновавший всех вопрос: «Мыслит ли машина?». Ильенков не замедлил откликнуться. Но работники редакции, держа нос по ветру, медлили с публикацией. В дружеской беседе «на кухне» в феврале 1964 года Эвальд сокрушался по поводу боязливости редакции. И тогда я предложил ему попробовать «провинциальный вариант» выхода из сложившейся тупиковой ситуации в соответствии с поговоркой: «Умный в гору не пойдет — умный гору обойдет». С текстом памфлета были ознакомлены ректор РГУ Ю.А. Жданов и главный редактор многотиражки «За советскую науку», декан филологического факультета Я.Р. Симкин. Они приняли решение: «Быть по сему», и 21 марта 1964 года памфлет «Тайна черного ящика» появился на свет. Вскоре его перепечатала многотиражка Ростовского медицинского института по инициативе Игоря Молчанова, который в отличие от многих считал смех философской категорией. Развернулась дискуссия, на газетных полосах столкнулись лбами «смех и серьезность». Из Москвы донесся слух: в Ленинке выстроилась очередь из желающих почитать многотиражку Ростовского университета.
Спросим себя: «Удалось ли Ильенкову разгадать тайну «черного ящика»?», или, другими словами, раскрыть содержание этого ключевого термина теории информации. Ильенков выбрал трудный путь к истине. Для начала нужно было преодолеть профанные представления о человеке и его способности мыслить. На Земле живут, говорят на разных языках и рассуждают в соответствии с законами формальной логики миллиарды людей. Но, как это ни парадоксально, мыслят из них лишь единицы. Ибо разумное мышление — «величайшая скромность духа» (К. Маркс), способного выразить итоги многотрудного поиска истины одним словом: «Эврика!». В современной науке
225
мышление начинается с констатации: «Это идея недостаточно сумасшедшая, чтобы быть истиной». Отправным пунктом для Ильенкова был тезис из докторской диссертации Гегеля: «Во всяком знании столько истины, сколько в нем противоречия». Исследуя действительную природу человеческого мышления, Ильенков, подталкиваемый в спину директором института философии АН СССР П. Копниным, выходит в 1968 году на защиту докторской диссертации. Кафедра философии экономико-философского факультета РГУ откликнулась на автореферат диссертации развернутым отзывом.
В отзыве отмечалась оригинальность и неповторимость стиля диссертанта: «На фоне серых, безликих, неряшливых в литературном отношении философских опусов работа Ильенкова отличается художническим отношением к слову. В условиях повального, почти паталогического увлечения философов и околофилософской публики новейшими терминами, почерпнутыми из самомоднейших научных дисциплин, автор, будучи отнюдь не хуже других знаком с достижениями современной науки, с удивительной твердостью противостоит терминологической диффузии, приводящей очень часто к непоправимому обесцениванию понятий. Заостренно провоцирующая постановка считавшихся некогда запретными проблем, саркастические замечания в адрес инфантильно-рассудочных концепций активизируют мысль читателя и могут вызвать неудовольствие разве лишь у людей, решивших раз и навсегда устранить из философии смех как вредную иррациональную категорию. Заслуживает быть отмеченным тот факт, что автореферат Э.В. Ильенкова – это, пожалуй, первый из подобных диссертационных документов, в котором нет ни одной цитаты, а вся полезная площадь использована рациональнейшим образом для изложения основного содержания диссертации... Нам кажется плодотворной попытка автора ввести в состав предмета диалектической логики не только традиционно рассматриваемые «внешние формы» мышления, в которых классифицируется и систематизируется знание, добытое в процессе научного творчества, но и само это творчество как неотъемлемый признак действительного мышления».
226
Спустя 40 лет я подтверждаю следующую оценку его труда, сделанную в этом отзыве: «Ильенков ясно видит ту опасность, которая грозит логике из-за непомерного расширения ее предмета». Ильенков обнаружил ошибку Гегеля. Она состояла в том, что Гегель приписывал логике статус онтологии. Он считал логику системой понятий, способной объяснить любой конкретный предмет. Ильенков показал, что эта ошибка ведет к догматизму и доктринерству в философии и не только в философии.
В этом отзыве также отмечалась актуальность предпринятой Ильенковым критики гегелевского понимания роли и места мышления в создании человеческой цивилизации: «Нельзя не согласиться с автором, когда он утверждает, что гегелевская концепция, согласно которой, вся история есть лишь следствие имманентно присущей человеческому духу активности, представляет собою выражение кастовой иллюзии интеллектуалов. Будто все богатство человеческой цивилизации родилось в голове интеллектуальной элиты, а на долю лиц физического труда выпадало лишь репродуцирование, тиражирование найденного образца... Критика этой иллюзии тем более актуальна, что она воспроизводит себя в самосознании растущей армии ученых».
Оглядываясь окрест и возвращаясь к диссертации Ильенкова, убеждаешься в истине греческой пословицы: «Не боги горшки обжигают». Действительно, не боги их обжигают, да и горшки не все совершенные. Пройдя через огонь и воду Великой Отечественной войны, Эвальд Васильевич положил немало сил и здоровья для достижения победы – «одной на всех», а оставшуюся часть употребил на опровержение латинской мудрости: «В здоровом теле — здоровый дух». Он не обладал хорошим здоровьем, но духом он был крепок и неустрашим.
Эвальд органически отторгал всякого рода формалистику. Свидетельство тому и памфлет «Тайна черного ящика». Исходной для Ильенкова была мысль Гегеля: «Нет ничего ни на небе, ни на земле, лишенного противоречия. Бытие, лишенное противоречия, есть мертвое бытие». Диалектическую логику Ильенков обосновывал и развивал, умело и остроумно отбивая набеги приверженцев формально-системных, информационно-
227
семиотических, кибернетических и прочих скоротечных мод. Что касается философского да и всего образования, то Ильенков не уставал повторять: «Школа должна учить мыслить». Следует смелее и решительнее рвать нити, цепи и канаты, которыми философская диатрибика во все времена опутывала умы, поселяя в них суеверный страх перед философскими раритетами.
Открытость, скромность, простота и естественность поведения — органичные свойства личности Э.В. Ильенкова. В его жизни было все: радость побед и горечь поражений, увлеченность делом и разочарование результатом. Он не был богом, он был человеком. Правы древние греки, считавшие: «Даже богам не дано отменить то, что было».
Обстоятельства публикации первого варианта памфлета «Тайна черного ящика» подтверждают эту правоту.
228